ИНСТИТУТ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ ТЕРАПИИ И ТРЕНИНГА (МОРЕНО-ИНСТИТУТ)

Якоб Леви Морено (1889 - 1974)

Р.Золотовицкий
moreno@bk.ru

Якоб Леви Морено …Кем он только не был? И кудесником, и апологетом, и всеобщим миро-творцем, и создателем новых методов в самых разных областях, новой философии и новой ре-лигии. «Креативный был мужик — сказал один психотерапевт — один “пустой стул” чего стоит...» А социодрама на городской площади — игра с тысячей человек?. А «волшебный ма-газин»? . А сколько мифов, да еще изобрел магнитофон…

Само происхождение Морено окружено легендами. Точная дата его рождения неизвест-на: 1889, 1890 или 1892, а место - также приблизительно. Морено родился на корабле во время путешествия родителей по Черному морю. Да и семья его не была обычной, в общепринятом смысле, еврейской семьёй: мать приняла католичество, отец мечтал стать актёром в театре. Жили они в Бухаресте, одном из самых крупных городов Австрийской империи. Когда маль-чику исполнилось 5 лет, переехали в Вену. Роскошную, манящую, ветреную и изменчивую, как светская красавица, окутанную блистательным шлейфом великой музыки и великих имён. Там он провел лучшие годы своей жизни, учился в гимназии, слушал лекции Фрейда, окончил уни-верситет с двумя дипломами – врача и философа…

Современная эпоха освоила его идеи так глубоко, что забыла имя их автора. Усвоение через забвение… Его книги и статьи, внешне напоминающие притчи, написанные более 50-ти лет назад, очень точно объясняют любые современные события, происходящие в любой точке земного шара. Целые пласты театра и киноискусства несут на себе печать его стиля. На всех континентах растет число психодраматических групп и ширится социометрическое движение. То, что на Западе было точкой отсчета, что было глубоко усвоено (и благодаря этому ушло в подсознание), та мореновская основа, одна из основ западной науки и терапии, воспринимается нами в обратном порядке — через многие последствия и последователей.

Он создал: групповую психотерапию, социометрию, психодраму, социодраму, и многое другое, что серьезно повлияло на несколько гуманитарных областей — психологию, социоло-гию, философию, театр... У него многому научились Фриц Пёрлз, создатель гештальт-терапии, Курт Левин, создатель динамической теории личности и многих методов групповой работы, Вирджиния Сатир, создательница семейной терапии. Многие «столпы» современной западной психологии и социологии учились в институте Морено в Нью-Йорке или прошли психодрама-терапию в его терапевтическом театре. О нем ходили легенды.

Одна из многих легенд гласит, что в одном из венских парков рос красивый старый дуб, у которого любил присаживаться в глубоких раздумьях молодой философ Морено. Он сам здесь любил играть в детстве — особенно нравилось забираться на самую верхушку и чувство-вать себя там царем вселенной. А как-то мальчишки собрались в подвале того старого дома, где жила семья Морено, и стали играть в «небеса»: построили высокую пирамиду из столов и стульев. Морено, игравший Бога взобрался на самый верх.. Игра завертелась, и достигла того накала, когда все ей подчинено и остальное, называемое обычно объективной реальностью, ис-чезает и теряет силу. Внизу кружились ангелы и какие-то еще существа и все взывали к нему: «наш любимый Бог!» И Морено почувствовал себя Богом. «Иди к нам! Спускайся с небес! Ле-ти!» – доносилось снизу. И он полетел…Так впервые в его практике столкнулись игра и реаль-ность, точнее две реальности, или две игры — как Вам больше нравится. А Морено, тем не ме-нее, сломал себе запястье, однако остался в глубоком убеждении, что изначально мир был един, и в нем не было разделения между реальностями. Это стало его идеей-фикс. Позже в книге «Театр импровизации» (1923) он напишет: «Идея фикс стала моим постоянным источни-ком вдохновения; она провозглашала, что существует своего рода первоприрода, бессмертная и заново возрождающаяся в каждом поколении, первовселенная, включающая в себя все су-щее, и все происходящее в которой священно. Я возлюбил это колдовское царство и решил не покидать его более никогда».

В нашу эпоху человек поднят на щит, «человек – это звучит гордо! », повсюду говорят о проблемах границ, правах человека, человек (по крайней мере, на Западе) защищен не только законом, но и отдельной квартирой, и защищен даже современными представлениями о строе-нии личности. Но в это же самое время человек оказался наедине со своими проблемами, бо-лезнями и наедине со своим одиночеством. Человеку кажется, что никому нет дела до того, что у него на душе, что он на самом деле чувствует, возникает слишком разреженное пространство безразличия, и даже неверие в существование Другого человека. В 20-е годы Морено выпустил поэтический сборник «Слово отца», где повествование идёт от первого лица, которое обраща-ется к каждому читателю лично. Но что это за лицо, которое может быть «наедине со всеми»? Чтобы ни у кого из тех, кто его слышит, не было чувства одиночества? Чтобы человек чувство-вал близость «Я» и «Ты». Я попытался кратко передать суть этого эссе в стихотворной форме:

Я – здесь. Я с тобою.
И с вами. Со всеми.
И я актуален. Я остр. Я – в теме.
Я в центре событий, подобно звезде.
Я двигаюсь быстро. Я – везде.

Да и сам Морено всегда был прост в обращении с людьми и открыто поддерживал веру в то, что он может войти в Положение каждого, вникнуть в его внутреннюю жизнь на макси-мальную глубину. В отношениях, как с друзьями, так и врагами, предпочитал открытость и яс-ность. Он любил пошутить, более того – вообще считал смех лучшим лекарством и на его мо-гиле в Вене написано: «Здесь лежит человек, который принес в психотерапию смех и шутку». Он создал метод, полностью соответствующий его личности – волшебный, искромётный, на самом деле весёлый. Некоторые техники даже имеют соответствующие названия: «волшебный магазин», «живая газета». Везде, где собирается психодраматическая группа, живёт дух Море-но (есть даже традиция такая – оставлять пустой стул специально для Морено). В пустом про-странстве жизнь участников преображается и концентрируется в волшебной игре, где возмож-ны любые встречи (даже с умершими и несуществующими, в обычном мире персонажами), возможны любые фантазии (которые, как ни странно, очень влияют на жизнь), возможны из-менения в отношениях, конфликтах и в общении. И это волшебное царство существует здесь и сейчас.
Детям легче попасть в это царство. И вот у старого дуба появляется ребенок, один, дру-гой, собирается целая компания. В венских парках Морено играл с детьми в импровизации: «Одним из моих любимых занятий было, усевшись у подножия большого дерева в садах Вены, собрать вокруг себя детей и рассказывать им сказки. Самой значимой частью повествования было то, что я, словно один из героев сказки, сидел у подножия дерева, что дети тянулись ко мне по зову волшебной флейты и, оставляя окружающий их убогий мирок, попадали в волшеб-ную страну. И не так важна была сама сказка или то, что я им рассказывал, — важно было дей-ствие, атмосфера таинства, парадокса, ирреальности, воплощаемой в явь….». Это были игры свободного творческого духа, царские игры, из которых потом появились психодрама и со-циодрама. В спонтанной игре дети преображались: «Паясничающие озорники приучались в игре ориентироваться на тему, роли и своих товарищей, робкие дети непринужденно играли, посторонние дети включались в игру детской группы, поначалу исполняя роли, которые пору-чал им Морено. Дети с удовольствием вживались в свои роли и обучались таким образом но-вым способам поведения". Именно у детей Морено научился видеть игру во всем, видеть раз-ные реальности, видеть совсем простые вещи, никем уже не замечаемые, и удивляться.

Во время Первой мировой войны Морено работал врачом в военном госпитале, потом в лагере итальянских крестьян-беженцев под Веной. Там он впервые задумался о том, почему такая различная атмосфера в их домах, что, конечно, отражалось на здоровье обитателей. И молодой врач-философ стал прослеживать взаимоотношения между жителями дома и между домами. Он увидел, как потоки чувств между людьми скрыто или явно становятся поводом для конфликтов или дружбы и любви – при всей сложности и многообразии они могут быть разде-лены на притяжение и отталкивание (симпатии и отторжение). Кроме того, встречается и рав-нодушие, что по сути означает изоляцию данного индивида или целой семьи. Длительное на-блюдение и размышление натолкнуло его на идею: все притяжения и отталкивания можно из-мерить и восстановить меру общения всех со всеми в рамках лагеря. То есть дать людям воз-можность регулировать свои дистанции в общении, влиять на свой статус в зависимости от своего спонтанного выбора – Морено назвал это социометрией (дословно «мера общения»). Он предложил администрации лагеря плановое перегруппирование, в результате которого про-изошло бы оздоровление как конкретных индивидов, так и локальных сообществ – как физиче-ском, так и в духовном плане. Теперь эта практика активно используется в организационном консультировании, тренинге, групповой и семейной терапии. Психодрама и социометрия соз-дают единую философскую, психологическую и социологическую систему Морено. Эта систе-ма является одновременно и наукой, и терапией, и искусством.

В 20-е годы Морено создал в Вене Театр спонтанности, где люди играли самих себя, где каждый сам был драматургом, актером и режиссером сегодняшней драмы и, в конечном счете, своей жизни. Тогда он открыл удивительные и целебные свойства спонтанности. Спонтанность есть у каждого живого существа еще до его рождения, она непрерывно и постоянно порожда-ется в каждом из нас, вновь и вновь давая нам вечно новую возможность реагировать на новые и старые обстоятельства. Человек, лишенный спонтанности, умирает. Спонтанность невозмож-но накопить, она – в вечном движении. Общество постоянно создает так называемые «куль-турные консервы», в которых закрепляются знаки, значимые обстоятельства и ситуации, цен-ности, верования, которые необходимы людям для общения между народами и государствами. Но в жизни человека культурные консервы могут стать преградой в развитии спонтанности, либо закрепиться в виде «окостеневшего» сюжета с консервированными ролями и тогда только психодрама помогает вновь вернуться, найти ситуацию (это делает разогрев) и сделать свой выбор, но уже спонтанно, то есть изменить сюжет или роли. Но спонтанность бывает и разру-шительной, если она не превратится в креативность – решающая способность, помогающая че-ловеку выжить в современную эпоху. Морено утверждает, что социальная смерть может на-ступить раньше физической, если не развивает свою спонтанность и не раскрывает креатив-ность. Морено всегда верил, что каждый человек уникален (никогда ранее не существовало та-кого же и никогда не будет), каждый из нас талантлив и рождён для творчества.

Но Морено не просто констатирует, он помогает людям, страдающим от неспонтанно-сти, от «культурных консервов», от изоляции, от духовной нищеты, вторичности, от недоста-точного внимания. Он создал волшебный театр, где человек приобретает особые силы, начина-ет больше видеть, например, может "залезть в шкуру" своего противника, антипода, понять, почему он всё время оказывается в одной и той же роли (например, роли жертвы), посмотреть со стороны на себя и свою жизнь. В театре психодрамы из изгоя можно превратиться в звезду и посмотреть на мир другими глазами. Где и когда в современном мире это возможно, кроме как в волшебном царстве театра спонтанности?

Вы спросите: а что будет после того, как я покину волшебный театр? Все вернется на свои места или станет еще хуже? Нет, ни то, ни другое – повторить все в точности на самом деле уже невозможно, а вот взять из игры с собой в жизнь можно, достаточно только озвучить это на последней, третей фазе игры, которая так и называется – консервация. Снимая с себя ро-ли, участники уже от себя лично делятся впечатлениями, при желании говорят о том, как это связано с их жизнью. Так завершается действие, завершается обмен чувствами между участни-ками и обмен между игрой и реальностью. Внутреннее действие, однако, может продолжаться, на сцене собственной души, на фоне внутренних голосов, во сне. Кстати, Морено ввел специ-альную форму работы со снами, мечтами и галлюцинациями. Для Морено все реальности, явно или скрыто появившиеся на психодраме, имеют равные права.

Знаменитая техника «пустого стула», изобретённая Морено, даёт возможность каждому участнику группы обратиться в волшебном пространстве психодрамы к любому человеку (пер-сонажу, внутреннему голосу, Богу, любой сущности), как будто он присутствует здесь и теперь в группе. Можно обратиться с просьбой, претензией, вопросом и даже услышать ответ, можно прояснить отношения, встретиться, попрощаться (если этого не произошло в жизни или если хочется это изменить). Можно неожиданно обнаружить, что обращаясь к данному человеку, ты на самом деле говоришь совсем с другим и здесь этих двух людей связывает только то чувство, с которым ты к ним относишься. А казалось бы, такая простая вещь – пустой стул…
В 1925 году Морено уехал в США и создал там специальный санаторий с психодрама-тической сценой в пригороде Нью-Йорка, издавал журналы «Психодрама» и «Социометрия» (любопытно, что первая статья о нейро-лингвистическом программировании появилась в жур-нале «Социометрия»). В 1932 году на собрании Американской психиатрической ассоциации он выступил с сообщением о понятии групповой психотерапии, об использовании групповой психотерапии в работе с преступниками. В 1934 году уже провел большое социометрическое исследование в колонии для несовершеннолетних девушек в Хадсоне, после чего он выпустил книгу «Кто выживет?», выдержавшую потом много изданий. Позже он создал Американский институт психодрамы и Американское социометрическое общество. После Второй мировой войны Морено объездил многие страны Европы (в том числе и Россию), показывая на практике как работают методы психодрамы и социометрии. В 60-е годы стали регулярно проводится международные конгрессы по групповой психотерапии, во многих странах появились терапев-тические театры и национальные ассоциации психодрамы и социометрии. Морено умер в 1974 году, он похоронен в Вене. Во всем мире существуют десятки морено-институтов. На многие языки мира переводятся и издаются труды Морено.

Подобно Жюлю Верну он сделал то, что под силу нескольким научным коллективам вместе взятым. По всему миру созданы институты, носящие его имя, выпускающие специали-стов-универсалов, имеющих, впрочем, свои специализации: психодраматерапевт, социомет-рист, социальный работник, социодраматург, организационно-управленческий консультант, бизнес-тренер, морено-педагог, тренер широкого профиля (например, по игровому обучению \иностранным языкам), исследователь. Во всём мире появляются театры спонтанности, тера-певтические театры психодрамы.

Теперь и у нас в Москве существует театр спонтанности, в котором можно стать режис-сером собственной жизни или встретиться с теми, с кем по какой либо причине трудно встре-титься в обычной жизни, разобраться в конфликте, узнать сокрытое прошлое и даже изменить его, повлиять на будущее, открыть в себе новые способности (http://morenoinstitut.narod.ru). Каждое лето в Ростове-на-Дону проводится Морено-Фестиваль, где царят все жанры игры, соз-данные Морено: психодрама, "волшебный магазин", библиодрама, социодрама, театр спонтан-ности. Журнал «Мой психолог» уже сообщал об этом. В следующем году фестиваль откроется 1 сентября на берегу Азовского моря, подробнее об этом можно прочитать на странице http://www.psychology.ru/romek/psychodrama

Сейчас создаются и детские группы, и группы для родителей, проводятся и тренинги-социодрамы для бизнесменов, педагогов, психологов и всех, кто хочет что-то изменить в своей жизни. Словом, психодрама заговорила на русском языке. В нашей стране есть много предпо-сылок и потребностей, которые могут удовлетворить только психодрама и социометрия (в том числе, например, открытый театр социальной импровизации или корпоративный организаци-онный театр).

Из всех форм театра спонтанности сейчас в мире наиболее распространен так называе-мый плейбек-театр – на русский это можно перевести как «театр зрительских историй». В нем реализуется некая «половинная форма» театра спонтанности, все-таки здесь разделены зрители и актеры, разыгрывающее те истории и чувства, которые им открывают зрители. Такие актеры готовятся совершенно иначе, нежели актеры обычного театра, они учатся не «консервировать» в совершенных формах чувства драматурга, а отражать спонтанность зрителей здесь и сейчас.
Многие люди, случайно услышав «краем уха» о терапевтическом театре, реагируют так, будто им придётся разучивать роль в каком-то драмкружке и представлять ее на обычной сце-не. Однако психодрама – это не лицедействие, а душедействие (так и переводится слово «пси-ходрама»), то есть свободное действие души, которая может как надеть любые маски, так и снять их в любой момент. Здесь нет и не может быть репетиций, потому что здесь каждый сам становится драматургом, режиссёром в одном лице, каждый играет сам себя и, собирая разные свои роли (социальные, психологические и др.), собирает себя. Тот, кто представил часть своей жизни в концентрированном виде, где главное – не факты в обычном смысле, а правда жизни, точнее правда чувства, тот становится действительным драматургом собственной жизни. Лю-бая сцена здесь не только открывает что-то новое в известном, но и становится тестом на ре-альность, то есть позволяет попробовать новые или измененные только что роли на практике, сразу же увидеть последствия изменений, ощутить новую реальность.

Морено создавал в группе такую доверительную и спонтанную атмосферу, что люди не боялись открыть свои важные ситуации, он говорил «не рассказывай – покажи!». И каждый участник психодрамы независимо от своих способностей и природной выразительности спосо-бен показать своё видение своей ситуации (при поддержке группы) «как это было», но уже «здесь и теперь». Проигрывая и переживая всё еще раз, но уже в художественно концентриро-ванном виде, главный герой (его называют «протагонист»), постепенно, через игру становится активным деятелем и хозяином своей ситуации. Морено говорил: «Всякий второй раз освобо-ждает о первого».

Естественно, что Морено, как создатель новой терапии отношений (социометрии и пси-ходрамы) принципиально повлиял на привычные представления о ролях терапевта и пациента. Теперь в психотерапии на одном полюсе оказался гипноз как самый директивный метод, а на другом – психодрама как самый недирективный. Если пациент полагается на терапевта, не его лечебное воздействие, то и ответственность за результаты лежит, конечно, на терапевте (яркий пример – гипноз). Если же пациент не просто «вмешивается» в процесс исцеления, но и актив-но его направляет, делая спонтанные выборы, то ответственность за результат у него макси-мальная и совместная с терапевтом (яркий пример – психодрама). И тогда уже он их пациента превращается в клиента, который скорее консультируется и самостоятельно вмешивается в свою жизнь, из клиента – в человека, не зависящего ни от терапевта, ни от консультанта. Поня-тие патологии вообще растворяется и остается только в медицинской терапии. Психодрама вплотную смыкается с искусством.

Наша профессия – психодрама и психодраматургия не очень-то вписывается в при-вычные представления. Генезис нашей профессии следует искать в той же Вене на рубеже XIX и XX веков. Респектабельный психиатр доктор Фрейд всегда носил добротную тройку с тонко подобранным галстуком, а его коллег это раздражало, они ещё не отказались от белых халатов. Морено любил одеваться со вкусом и был бонвиваном, и вообще человеком светским. Тут уж сказывается общность происхождения и среды, в которой мы выросли – это венская творческая интеллигенция. Морено совсем иначе относился к художникам и писателям – они были ему намного ближе, чем коллеги-врачи. Фрейд наоборот относился к писателям с недоверием, хотя сам был писателем и свою Нобелевскую премию получил именно по литературе (а по психоло-гии ее и до сих пор нет). Фрейд свою собственную художественную переработку личностного материала считал самой адекватной, а другим отказывал в праве на интерпретацию, например, часто не был доволен видением других психоаналитиков. Но самое главное он не оставлял права творческого отношения к своей жизни самого пациента. У Морено всё наоборот: он все-гда видел в человеке талант и стимулировал к творческой переработке своей жизни, помогал вырабатывать художественное отношение к себе, к другим, к собственным поступкам, к ситуа-циям в городе, в стране, в мире.

Еще студентом Венского университета Морено посещал лекции Фрейда и как-то после лекции несколько студентов окружили Фрейда и он спросил у Морено: «А вот Вы, молодой человек, чем занимаетесь?» И Морено ответил: «Вы позволили пациенту говорить свободно и этим произвели революцию. Я даю ему возможность свободно действовать. Я двинусь дальше с того места, где Вы остановились». Впоследствии он говорил о том, что психоанализ всегда движется от действий к символу (от событий – к их пересказу их интерпретации), а психодрама – от символа к действию (от рассказа, от объяснительных схем, созданных самим человеком или кем-либо к игре в эти события, к действии внутри него).

Он не был аутсайдером, не был изгоем, не считал себя обиженным судьбой, скорее на-оборот. Часто люди с харизматической жилкой, основывая школы, создают концепции, ком-пенсирующие их низкий статус. Морено был лучезарным философом, искрящимся мыслите-лем, блестящим тонко чувствующим практиком, уверенным мастером, способным собрать во-едино теорию и практику, вобрать в один момент, в один миг все чувства человека в одно «здесь и теперь», все чувства человечества. Он не был певцом какого-либо класса, не пропове-довал справедливость или какую-либо ценность, не был защитником какой-то одной культуры, народа, какой-то одной конфессии. Он был гражданином всего человечества

Роман Золотовицкий

Директор Института организационной терапии.

moreno@bk.ru
(095) 249 58 16    (49-6221) 316 030    solotowitski@mail.ru